Марк Арно - Чемодан из Гонконга [ Межавт. сборник]

— Давай встретимся в кустах, моя милая? Прямо сейчас!

Он начал подниматься, и Дженни слегка отступила назад. Джордж свесил ноги со стола, поставил голые ступни на скамейку и, зевая, потянулся. Немного погодя он нашел котелок и пристроил тот на голове. Затем еще раз посмотрел на Дженни.

— Мятная конфетка, — промурлыкал он.

— Все в порядке, Джордж, — вмешался я, — где Бонни?

Он неуверенно огляделся вокруг.

— Кажется, она только что была здесь…

Для Джорджа «только что» могло означать и час, и неделю. Пальцы Дженни продолжали барабанить по моей руке, но теперь она изменила мелодию. Это была увертюра к опере «Вильгельм Телль».

— Давай поставим вопрос немного иначе, Джордж, — сказал я. — Где Кэрол? Кэрол Данди?

Он продолжал уныло смотреть на меня.

— Я, должно быть, еще не проснулся…

Теперь он явно начинал лгать. Я схватил его за рубашку, и Джордж повис над столом.

— А ну, говори, наркоман поганый! — закричал я. — Просыпайся. Где Кэрол Данди?

Дженни, всегда прекрасно работавшая в паре, отпустила мою руку и освободилась. Примерно с минуту мы с Джорджем смотрели друг другу в глаза. Его глаза были мутными. Я не знаю, что было в моих. В конце этой минуты я получил ответ, но не от Джорджа. Он пришел откуда-то сзади, с некоторого расстояния, и волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Я здесь, Пит.

Я оглянулся. Там были только деревья.

— Повернись сюда, Пит, — сказала Кэрол.

Я повернул голову в другую сторону и увидел ее примерно в двадцати пяти футах на поляне. Ее золотистые волосы сверкали в падавших сквозь листву солнечных бликах. На ней было белое летнее платье с небесно-голубым шарфиком вокруг шеи, который очень шел к цвету ее удивительных глаз. А в руке у нее был пистолет. Моментально соединив интуицию и вид слегка напряженных, таких чудесных мышц ее руки и предплечья, я понял, что она намерена пустить его в дело — и притом немедленно!

Дженни я схватил одной рукой сзади за шею, а другой — за талию. Времени для объяснений не было. Я швырнул ее на землю и сам упал следом. Кэрол начала стрелять. Она быстро выстрелила три раза подряд. Эхо выстрелов откликнулось в зарослях, и две пули просвистели между деревьями. Третья ударилась в стол и ушла рикошетом. Тут мы с Дженни откатились под стол, и я попытался пальцами вырыть для нее нору.

— Не поднимай голову, — прорычал я ей.

Раздался следующий выстрел. Пуля ударила в землю слева от меня, и я увидел облачко пыли.

Она была не слишком хорошим стрелком, хотя, как оказалось, была способна продумать всю операцию и осуществить ее. Она была удивительно талантливой артисткой. Этот трюк с Панчо, поднявшимся по лестнице и ударившим ее по лицу, провел меня на какое-то время, как простофилю. В результате она смогла управлять мною. Во многих случаях я почти помог ей.

Правда, я немного подвел ее в тот вечер, когда была вечеринка у Луизы, и не пошел за ней следом к телу Эль Лобо. Поэтому ей пришлось позвонить Гретхен в ресторан и просить срочно вызвать Панчо и Мигеля, чтобы ликвидировать улики. Сцену с рукоприкладством Панчо она также продумала в качестве прикрытия на случай, если там кто-то окажется. Но она никак не могла предвидеть, что утром я вернусь.

О, она была очень предусмотрительна! Вплоть до того момента, когда захотела убрать меня со сцены, так как я уже давно перестал быть полезен. Потому она послала Дженни с деньгами, которые заплатила мне, предположив, что Дженни — женщина умная и энергичная — заберет меня домой, и все будет забыто. Но здесь Кэрол допустила ошибку — в той длинной печальной истории, которую рассказала мне в Тихуане, когда сказала, что Дженни выходила, чтобы поесть. Она должна была лучше продумать свои слова.

И как только я почувствовал ложь, я обнаружил ее и во всем остальном. Даже в словах Гретхен о том, что Эль Лобо был убит, чтобы заставить Бонни подчиниться. Даже в этом случае Гретхен прикрывала Кэрол. Эль Лобо был убит, потому что, к своему несчастью, он влюбился в Бонни и наткнулся на операции с наркотиками. Бонни ничего не знала до тех пор, пока я ей не сказал.

Дженни превратилась в дрожащий комок под моей рукой. Наверху, на столе, ворочался Джордж. Я слегка приподнял голову, чтобы глаза смогли обследовать хоть небольшую зону. Я не видел Кэрол. Но минуту спустя рука Джорджа нырнула под скамейку, а затем и его голова свесилась с края стола, а безумные глаза начали искать нас. Чертов котелок был на его голове и не упал даже тогда, когда он свесился вниз.

Наши глаза встретились.

— Вылезайте, — сказал он, — сдавайтесь.

— Скажи, чтобы она перестала стрелять, — сказал я.

Он поморгал, глядя на меня. Я решил, что мне удастся его использовать. Я потянулся к нему, словно хотел что-то сказать, и он свесился ниже, продолжая выжидающе моргать. Я схватил его за запястья и дернул. Джордж скользнул вниз, словно нырнул, и на некоторое время замер в странной позе вниз головой на скамейке. Котелок наехал ему на глаза, и он пронзительно вскрикнул. Его запястья неожиданно напряглись в моих руках, затем расслабились, и я его отпустил.

Джордж свалился под скамейку, и я увидел кровь, вытекавшую из дыры у него на шее. Дженни судорожно глотнула слюну.

— Держись, — прошептал я, — оставайся здесь.

— Пит, милый…

— Держи голову ниже!

Кэрол вскрикнула:

— Джордж… — И опять жалобно: — Джордж?..

Она медленно подошла к столу, рука с пистолетом бессильно повисла. Она была потрясена.

— Послушай, Кэрол, — сказал я, — Твоя организация развалилась. Дон Луис мертв. Гретхен, именно Гретхен помогла нам бежать! Посмотри на Джорджа, ты убила его. Ты осталась совсем одна, Кэрол.

Она наклонилась, чтобы заглянуть под скамейку и увидеть меня. Пистолет застыл у нее в руке. Другой рукой она провела по лицу, словно пытаясь отогнать видение. И тут в ней словно сломался некий внутренний стержень. Она еще держала в руке пистолет, но уже и не думала использовать его еще раз.

Я осторожно выбрался из-под скамейки и привстал на колени. Она подняла голову и, увидев, что я приближаюсь, вскочила на ноги и отшатнулась. Затем она взглянула на пистолет в своей руке, на меня и в отчаянной попытке избавиться от него швырнула его мне в голову. Я уклонился, пистолет упал на стол и отлетел куда-то назад. Кэрол побежала.

Она бежала по лужайке вверх к небольшому холму, открытому солнцу. Ее роскошные волосы отливали серебром, рассыпаясь по плечам. Я медленно догонял ее, но между нами еще было ярдов тридцать-сорок, когда ее юбка зацепилась за кактус. Она рванула ее, пытаясь освободиться, но затем сделала что-то с поясом. Юбка упала, и она побежала дальше.

Я испугался за нее, чувствуя, как колючки хлещут меня по ногам. Она споткнулась и упала на одно колено, оглянулась на меня, вскочила и побежала дальше. Ее длинные загорелые ноги ритмично сверкали на солнце. Я прерывисто дышал и чувствовал, как кровь стучит в висках. Я не мог представить, куда она намерена бежать. В здешних местах такие холмы могли тянуться на много миль, и в пределах видимости не было ни дома, ни дороги, если не считать случайной тропинки или небольшого строения, предназначенного для пастухов.

И тут я получил ответ. Я увидел это, когда перевалил через вершину холма и взглянул в неглубокую лощину. Кэрол теперь бежала вниз по склону холма, задыхаясь и шатаясь, почти на пределе сил. Узкая пыльная дорога, начинаясь откуда-то у подножья холма, поворачивала к воротам из стальной проволоки. На дороге задом к воротом стоял большой красный «кадиллак». Это было очень удобное место, чтобы спрятать его, если бы не…

Кэрол оставалось всего лишь двадцать футов до машины, но она снова упала и на этот раз больше не поднялась. Когда я подошел к ней, она так и продолжала лежать, уткнувшись лицом в каменистую почву. На ногах, там где ее хлестали колючки, багровели кровавые полосы. Такая же ссадина была и на щеке.

Я подошел к машине. Бонни лежала на заднем сиденье. Ее лодыжки и запястья были связаны тонкой прочной веревкой, той же веревкой она была опутана вся и лежала скорчившись. Рот у нее был заклеен липкой лентой. С одной стороны на лице темнела ссадина от удара. Когда я открыл дверцу, она взглянула на меня, и взгляд ее больше не был невинным, непроницаемым и загадочным.

«Помогите мне», — говорил этот взгляд.

Я разрезал веревки и протянул к ней руку.

— Теперь все будет в порядке; если ты крепко закроешь рот и стиснешь губы, то будет не так больно, когда я сорву ленту. Я сделаю это быстро. Хорошо?

Ее глаза прямо пронзили меня. Она кивнула. Когда я снимал ленту, она вздрогнула, но не вскрикнула. От нее пахло солнцем и жизненным опытом.

— Почему ты мне не рассказала? — спросил я. — Почему ты не позволила мне помочь тебе?

— Потому что… — Она разрыдалась. — Я думала, вы работаете на Кэрол.